Мороз крепчал. Рождественские дни давно остались позади, и даже чернильное господство ночи начало заметно сдавать, уступая светлому времени суток драгоценные минуты. И все же, температура с каждым днем падала ниже. Воздух стал настолько колючим, что вдыхать его с удовольствием можно было только над чашкой горячего кофе.

Кофе был дрянным, разведенным до неприличия и не оправдывал ожиданий, как и многое в лагере банды Датча ван дер Линде. К таким неутешительным выводам пришел Майка Белл, проведя с ребятами датчанина чуть больше недели. Сама банда, ставшая легендарной в определенных кругах, напоминала скорее цыганский балаган, нежели отряд умелых, опасных преступников, действительно способных проворачивать дела, которые им приписывают.
Нет, такие здесь, разумеется, были, но окружал их целый курятник никчемных, бесполезных людей, в числе которых были цветные и женщины.
Первых Белл, как и любой здравомыслящий человек, не считал за равных в принципе. В присутствии вторых, хлопотном и чреватом неприятностями, все же можно было найти положительную сторону. Ее звали Дженни Кирк. Майка запомнил имя сразу, как, впрочем, и все остальное, с ней связанное.
И сейчас Дженни являла миру свою природу ранней пташки, исключительно редкую в этой компании. Она целеустремленно пробиралась через заснеженный двор, меняя  мрачные и раздраженные мысли Белла на лениво-азартный лад. Ни приличный уровень снега, способный лишить грации кого угодно,  ни кокон из многослойной одежды не могли полностью скрыть все неоспоримые прелести, которыми обладала юная мисс Кирк.
Дженни ни в чем не была идеальна: фигура у нее была, безусловно, женственная, выразительная едва ли не по возрасту, но соревноваться с обладательницами осиных талий с фотокарточек ей не приходилось. Не было в ней и модной нынче манерности и какой-то особенно утонченной грации. Все же она умудрялась быть яркой и почти непорядочно привлекательной.  За нее взгляд цеплялся тут же. Если надо было бы объяснить, чем же так хороша мисс Кирк, то сказать надо было следующее: она была прирожденной женщиной. Над этим можно посмеяться, но быть женщиной - тоже талант, который природа может дать, а может и не расщедриться на такой подарок. Как не каждая чистокровная верховая проявит себя на скачках, так и не каждая девочка рождена по-настоящему быть женщиной. Сколько бледных, напудренных манерных щепок, которые несмотря на свою статуэточную красоту привлекательны не более, чем свежеокрашенная доска, или широких, смешливых хохотушек, с которыми единственное, что хочется сделать, это загнать в коровник с остальными флоридскими пятнашками, пока они не разбрелись по чужому полю.

Белл положил глаз на Дженни с первого же дня и был намерен приударить за ней, если задержится с бандой, и подобное развлечение окажется с руки. Но прекрасный вид удаляющейся нимфы и приятные размышления, увивавшиеся за ней следом, преградил ввалившийся в обозримое пространство пыхтящий, косматый здоровяк. Он волок длинную балку, в которой все еще угадывался сосновый ствол, наспех лишенный веток.
- Эй, ты! - бородач бесцеремонно окликнул Майку, переводя дух. - Помоги-ка!
Белл не спешил подрываться на помощь.
- Майка, - лениво бросил он.
- Чего?  - нахмурился детина, а в его глазах засверкали огоньки преждевременного негодования.
- Меня зовут Майка, здоровяк, - Белл оттолкнулся от опоры крыльца.
Здоровяк свел кустистые брови еще сильнее, так что те едва не сошлись в одну грозную линию. Столкновение двух кустистых массивов у подножья лба породило короткую брань, закончившуюся следующим басовито-раздраженным восклицанием:
- Ну так ты поможешь?!  Майка, - здоровяк вложил в обращение всю ту язвительность, на которую был способен. А в этом отношении способен он оказался не на многое.
Белл отставил жестяную кружку на перила и сделал шаг с крыльца. В любое другое время года он бы с него спустился, сейчас же - ступил в океан свежего, едва притоптанного снега. Кирк потерялась из виду, потому Майка решил уделить внимание здоровяку сполна. Хоть что-то должно было сделать это утро менее невыносимым. Пусть и небольшая потасовка. Все равно заставит кровь бежать быстрее. Этого малого, кажется, звали Билл или как-то так. Кроме больших кулаков и узкого лба он ничем не отличался. Майке он не нравился.
Но прежде чем Белл успел добавить красок в этот день, за спиной у здоровяка на пороге одной из хижин, выглядящей наиболее пристойно и которую можно было даже назвать домом, появился Датч, за ним показалась рыжеволосая заноза - Молли. До нее Беллу дела не было, а вот взгляд Датча, направленный в их с Биллом сторону, смешал карты. Майка тут же позабыл о своей неприязни к здоровяку и с неожиданным энтузиазмом схватился за балку:
- Назови мне хотя бы одну причину, почему нет, - усмехнувшись, почти пропел Белл с настораживающим дружелюбием.
Билл недовольно засопел, озадаченный резко появившимся энтузиазмом чужака к сотрудничеству. Но возразить или возмущаться ему было не о чем.
- Туда! - кивнул тот, указывая бородой направление.

Возня с балками для будущей, более надежной коновязи не входила в утренние планы Белла, но он был еще далеко не в том положении в иерархии банды, чтобы открыто отмахиваться от рутины и сообщать о том, с каких потаенных районах тела Билла он видал эти балки и прочую лагерную возню.
Но если он еще немного попрозябает вот так без дела в этой бесконечной стуже гор Гриззли, то, может и останется годен разве что вязать чепцы и помогать по кухне. К тому же еще никто и никогда не снискал расположения и, главное, доверия нужных людей просто ковыряя в носу.
Майка мог найти много рациональных причин, способных оправдать его иррациональную скуку и жажду действия. Он не мог долго сидеть без дела. Никогда. И сейчас этот лагерь с его нерасторопной и бесцельной жизнью, сконцентрированной на одном пятачке, наводил все более угрюмую скуку, закручивая пружины до предела. Майке нужно было дело. Действие. Чтобы в крови растворялся азарт, адреналин, чтобы в конце дня душу грела не ополовиненная фляга с виски, а ощущение успеха. Рутинные заботы не имели с этим со всем ничего общего.
Белл, оказавшись около лошадей, проведал Бэйлока. Тот хорошо оброс на зиму, копыта не крошились, а подковы держались крепко. Правда, конь слегка схуднул. Это еще не тянуло на дурной признак, но Майке это не понравилось.
Проверяя седло и пристружный ремень, он всерьез размышлял о том, что по таким холодам было бы неплохо разжиться хорошим босалом, чтобы не держать коня на железе по морозам. Но здесь пойди, найди хороший.
Здесь, в этом лагере он так свихнется.
Майка оставил в покое амуницию, убедившись в очередной раз, что все в должном порядке, и направился туда, где в неохотно просыпающемся лагере было шумнее всего.
Специфический голос Датча было сложно спутать с чьим-нибудь другим. Белл даже подсобрался, прислушиваясь, но речь лидера банды в очередной раз касалась рутины и духовных качеств их сброда.
Белл приблизился к Датчу, не прерывая его наставлений. И только когда он закончил костерить рыжего, щербатого ирландца, обратился к нему, неприятно откашлявшись.
- Мистер ван дер Линде?
Датч обернулся к Майке, на его лице дежурное неодобрение сменилось показательно энергичной готовностью слушать:
- О, мистер Белл! Чем обязан?
- Кххм-кхе-кхе, - многозначительно начал Майка, выгоняя из легких мерзейший холод. - Я подумал, банда стоит здесь уже некоторое время. И была здесь некоторое время до того, как… я… как вы любезно приняли меня в свои ряды. И я подумал, может быть, стоит организовать вылазку? Посмотреть, что к чему в ближайших городках? Олд Гриззли Хилл южнее отсюда и, кажется, Плам Крик к западу. Не слишком далеко, но и не слишком близко, - Белл притормозил, наблюдая за реакцией Датча, но тот только слушал. Майка расценил это как возможность продолжить. - Конечно, у тебя наверняка есть свой план действий, я не сомневаюсь. Просто решил предложить свою помощь. К тому же, это не хорошо для лошадей - долго стоять без дела при морозах, для людей - тоже. Для меня, Датч. Я - человек дела. Бездействие, - он усмехнулся. - убивает.
Ван дер Линде на это лишь усмехнулся, даже улыбнулся, хлопнув Майку по плечу, умудрившись сделать этот в сущности панибратский жест одновременно покровительственным и уважительным.
- Терпение! Терпение, мой друг, есть наивысшая добродетель. Но я понимаю тебя. Тебя и твои стремления. Безусловно похвальные, между прочим. Увы, вылазки нам сейчас будут не с руки. Впрочем, - Датч поднял руку, затянутую в перчатку, в упреждающем жесте. - Возможно, у меня кое-что есть для тебя.
Ван дер Линде обернулся и крикнул вглубь импровизированного двора:
- Эй, Артур! Подойди сюда!