RED DEAD REDEMPTION JOHN MARSTON Джон Марстон

---

Возраст, род занятий, раса: 1873-1911гг., преступник, владелец ранчо, американец шотландского происхождения. Особенности: Марстон великолепный стрелок, его отличает определенное бесстрашие, граничащее с безрассудством, а потому он просто великолепно подходит для роли человека вне закона. Просто потому что социальные рамки зачастую оказываются слишком тесными для него. Он бывает жесток, часто сначала стреляет, потом вспоминает, что следовало задавать вопросы. Очень умен и достаточно образован - по форматам своего времени, но его фантазия и красноречие вне экстремальных ситуаций оставляют желать лучшего. Не очень хорошо умеет хитрить, обладая слишком прямым характером - и в словах, и в действиях. Навыки Джона вне сферы владения оружием довольно удручающи, но он не гнушается тяжелой работы. Очень предан, если человек завоевал его уважение.

---

● Информация о персонаже:
John_Marston
Весь сюжет и все решения опираются на то, что у персонажа высокая честь.

● Дополнительно:
Самое главное - отзывчивость соавтора. Очень сложно писать, когда нет отклика и ответного креатива. Совместки - хорошо, посты свыше 5к символов без особой нужды - не очень. Ну и темп, пост в месяц - это очень тяжело, желательно хотя бы раз в неделю. Жанры - почти любые, но межфандом вряд ли.

● Пост:

 Это был первый по-настоящему теплый день в этом году. Поля вокруг Блэкуотера и каждый лист на деревьях и кустах сиял свежей зеленью. Потом летнее солнце сожжет их, превратит в золотистую и хрустящую от пекла пустыню. Но пока они могли соперничать с холмами вокруг Валентайна, а редкие цветы горели на изумрудном ковре, как упавшие звезды. 
Марстон стоял возле загона для лошадей, опираясь скрещенными руками на планку ограждения. Он наблюдал за парой совсем недавно родившихся жеребят. Те как раз обнаружили, что у них есть ножки, и сейчас активно, пусть и неуклюже, скакали вокруг своих мамаш, равнодушно увлеченных сеном.
Это был первый приплод в Бичерс Хоуп. Чарльз еще утверждал, что скоро разродятся три коровы, но Джон не мог сказать наверняка - они всегда выглядели круглыми, вальяжными и ленивыми.
Зато в этот раз ростки фасоли не спешили умирать сразу и пока еще зеленели на грядке. Томаты чувствовали себя превосходно, как и в прошлом, первом году.
"Ты рад этому?"
Марстон едва слышно вздохнул и отвернулся от загона. Он лениво толкнул ногой обнаглевшую курицу, слишком заинтересовавшуюся блестящей клепкой на сапоге, обратив ее в паническое бегство. Потом посмотрел на дом. Уже начинался закат, скоро нужно было исполнять все вечерние ритуалы ухода за своей территорией и всеми ее обитателями. Но пока ему еще не хотелось двигаться. Он закурил и привалился спиной к забору. Сквозь легкие шторы уже виднелся свет лампы внутри - скорее всего Эбигейл готовит очередной совершенно чудовищный ужин, который все же тоже являлся частью мирной жизни. Дядюшка на удивление старательно собирал яйца и попутно загонял куриц в курятник. Сэди уехала в город пару дней назад и еще не вернулась. Чарльза видно не было, но за домом восторженно гавкал Руфус, бегая за бросаемой Джеком палкой. Сэди и Чарльз уже почти полностью оправились после ранений, полученных на горе Хаген, а значит должны были скоро уехать.
В воздухе пронесся легкий ветерок, несущий в себе запахи весенней свежести и скотного двора.
Джон не мог полюбить эту землю. Он честно пытался. Он чертовски гордился тем, что они уже сделали! Свой дом, мог ли кто-то из них мечтать о таком? Точнее мечтали все они, но удалось исполнить только ему. Но почему, оказавшись в этих местах, он при первой возможности поехал на место стоянки банды в нагорье Подковы? Там даже остались какие-то проржавевшие жестянки и едва заметный след от очага. И казалось, что голоса все еще витают над этим местом. Почти забытые голоса, из-за которых он не мог по-настоящему полюбить свой новый дом.
Единственная причина появления этого ранчо, рождения всех этих жеребят, роста всей проклятой фасоли сейчас готовила очередной мерзкий ужин, каждый из которых Джон съедал почти безропотно, зная, какие руки его готовили. Он признался себе, что даже жив скорее всего именно благодаря Эбигейл, потому что, хотя она демонстрировала подчас чрезмерно пылкий норов, являлась единственной останавливающей силой, которая удерживала его от… безрассудства.
Сколько Датч говорил о любви, о семье… и куда всё это делось? Джон очень редко говорил Эбигейл о любви - и тем не менее всё вокруг было следствием этой любви. В столь сильных словах и эмоциональных реакциях было непросто признаться самому себе. Но… это была правда.
Джон оттолкнулся от забора, затоптал окурок и неспешно пошел в сторону дома, намереваясь поскорее расквитаться со всей необходимой деятельностью. Его конь, роскошный черный рысак, потряс на него мордой, словно вопрошая, когда будет возможность вновь помчаться вместе. Конь этот отличался очень норовистым характером, но обладал совершенно стальными нервами в нужные моменты, если только ему не казалось, что он слышит шипение змеи. Вообще-то Джон хотел себе араба, но отговорил сам себя, хотя на самом деле денег бы хватило хоть на небольшой табун, - ранчо не выглядело достаточно преуспевающим, а он сам не желал привлекать внимания. И арабский скакун стал бы слишком яркой деталью. Да и к чему теперь? Почти все счета сведены, вся прошлая жизнь осталась позади, впереди только мирная жизнь. Куры, коровы, жеребята и фасоль…
Возможно, весенний ветер вновь пробудил что-то внутри Джона. То, что на самом деле делало его самим собой. Иногда он даже думал, стоит ли это всё такой потери? А потом смотрел в глаза Эби и понимал - да, стоит. Поэтому он свернул к дому.