GHOST OF TSUSHIMA TAKA Така

---

Эдди Шин (Eddie Shin)

Возраст, род занятий, раса: 23 года (на 1274 год), кузнец, землянин, человек. Особенности: Така — человек большого таланта и столь же большой кротости. Слывёт лучшим кузнецом на Цусиме, но не задирает носа, а делает своё дело, искренне им горя. Преданный друг, верный соратник. Всегда готов выслушать и помочь, обеспечить надёжный тыл и изготовить орудие любой сложности.

---

● Информация о персонаже:

Wiki

● Послушать Гёдзена

Интересно — родиться снова.
В серебристом лотосе. В ожидании чуда.
Так свободно бьётся сердце людей родом ниоткуда.

Остановись, путник, задай коню корма и позволь себе набраться сил в целебных водах источников Хиёси. И пока пар врачует твой дух, а вода — тело, послушай мою историю.

Ты должно быть уже слышал легенду о Призраке, о его небывалых подвигах, о диковинных орудиях и легчайшем, но вместе с тем прочном доспехе, что позволяет ему передвигаться неслышно в тенях и быть неуязвимым для вражеских стрел? Так вот, за любым доспехом и за любым оружием прежде всего стоит мастер. О творце из Ярикавы поведу я свою речь, о дивном цветке, что распустил свои лепестки среди пепла и мертвой земли, о юноше по имени Така.

Ничто по-настоящему прекрасное не приходит в этот мир легко. Невзгоды и лишения выпали на долю Таки задолго до того, как войска монголов вторглись на Цусиму. Не всем суждено родиться под сводами знатного дома, так и не всем дано познать родительской любви. Отца своего мальчик не знал, а мать и может и знать не стоило б  — крепче пойла в её чашке были побои и брань, а иного ждать не приходилось.

Первый удар судьбы настиг маленького Таку, когда миновала шестая весна — нерадивая мать сломала в гневе мальчишке руку. Единственная родная душа, что могла его защитить — сестрица Юна, старше чего на четыре годка, тот час схватила беднягу и пустилась с ним куда глаза глядят.  С  тех пор не знали они ни земли, ни дома, промышляя где воровством, а где и прося милостыню. Но не всякая рука, протянутая для помощи, делает это по светлому велению сердца. Мир полон чёрных сердец, что за миску похлёбки попросят платы столь высокой, что не возьмусь я сказать тебе вслух. О таком лишь разносится шёпот в ночи, и читается это в маслянистых нечестивых глазах.

Череда невзгод нисколько не озлобили Таку, его сердце осталось светлым, душу — открытой. И отняв столь многое, боги взамен не забыли наградить парнишку талантом. Годы летели, как листья с осеннего клёна, а Така преуспевал в ремесле кузнеца, покоряя молотом стихии, а кротким нравом — людские сердца. Многие признавали его самым лучшим на острове.

Большому мастеру — большая дорога. Но чистое  небо заволокло тучами — пришли чёрные дни. На остров ступили монгольские захватчики. Много было пролито крови и оборвано жизней, многих пленили.  Среди узников был и Така — его мастерство пришлось по нраву недругам. Горькая доля — и горький жребий. И однажды кости судьбы легли ещё горше. В плен к монголам попал ещё один кузнец. В эту роковую ночь и должна была оборваться жизнь Таки, ведь врагу не с руки кормить двоих мастеров. Однако ночная тьма принесла с собой не смерть, но спасение — вновь сестра, в этот раз рука об руку с самим Призраком, явились из мрака, чтоб вернуть жизнь и обратить дар кузнеца вновь на благо, открыв путь для судьбоносных свершений.

Здесь я прерву свой рассказ. Как продолжишь свой путь, расспроси  кузнецов в деревнях, у монахов спроси на пути — пусть расскажут. Навести тихий холм в Ярикаве, где качает ветер молодые деревца, где мерцают огни светляков и где бледный рассвет над обрывом касается моря. Вслушайся в отзвуки бури. И в нестройное пение флейты старинного  друга

● Дополнительно:

Добавится по ходу игры

● Пост:

Така замер перед рядком из бамбуковых стеблей и примерился. Удар — и три верхушки снесло в одно мгновение, а в четвёртой лезвие притормозило, оставив глубокий, но не сквозной  порез. Вокруг валялись обломки и обрезки уже порубленного бамбука, и увы, поломанных среди них было больше, чем срезанных. И дело было не в остроте клинка. Катана, что сжимал в руках Така, была не только заботливо отполирована и наточена накануне, но и выполнена  настоящим мастером своего дела. И теперь обрела хозяина в лице взволнованного кузнеца, твёрдо, но не достаточно уверенно сжимающего рукоять.
Минула всего пара дней с момента битвы за кузницу. Тишина по утру была всё ещё звеняще тревожной, обитатели привычно опасались новой лавины монгольских воинов, однако повсеместно начинала медленно восстанавливаться жизнь. У Таки было много работы, однако одна находка заставила его пересмотреть свои планы. Среди множества оставленных отчаявшимися беглецами вещей кузнец обнаружил сундук, в котором находился упомянутый выше клинок. Вскрыть замок не составило труда, и перед глазами Таки возник сверток материи, скрывавший под собой сокровище в виде изящной катаны с чёрной  отделкой. Должно быть,  обладатель меча был уже мёртв, потому как иных причин оставить его в разгар войны не имелось. Опознавательных знаков, говорящих о  каком-либо семействе не было видно, скромные узоры на цубе тоже не говорили о принадлежности к известному дому, а ножны и вовсе были глухими, гладкими, в обрамлении пары металлических колец.
Что ж, мертвецу клинок и в самом деле был ни к чему, как и тому, кто оставил оружие по доброй воле. По сему Така позволил присвоить бесхозную вещь себе. Сомнения на мгновение поднялись колючим комом в груди, но кузнец успокоил себя увещеваниями о войне, о воровском прошлом сестры и о том, что в конце концов надо учиться за себя постоять. И к тому же, не достанься катана Таке, она могла бы уйти в другие руки. И неизвестно ещё в чьи.
И теперь, приведя клинок, как уже было сказано, в надлежащий вид и рабочее состояние, Така усердствовал на тренировочной площадке с бамбуком. Три столбика получалось разрезать легко. Раз за разом в сторону летели будто идеально выверенные кусочки. А вот дальше становилось труднее. То ли замаха не хватало, то ли наоборот — он был слишком тяжелым и медленным, но Така раз за разом застревал на четвёртом столбце.
Поменяв рассеченный бамбук, он снова примерился и вдохнул поглубже. В воздухе ещё чувствовался запах гари, но смрад битвы уже покинул эти места, утренняя свежесть приятно щекотала ноздри, несмотря на на отчетливые отзвуки пожарища. Вдох-выдох. Така присел в стойке, стараясь держать спину максимально ровно. Это было тяжеловато — привыкший круглить её за работой кузнец повёл плечами в поисках баланса. Ещё раз вдох и выдох. Замах. Удар. Катана остановилась на шестом стебле. Радость смешалась с негодованием, но положительного в этой смеси эмоций было куда больше. Срез получился ровным, лезвие соскочило лишь в самом конце. Така не спеша убрал катану в ножны и принялся снимать изрубленные стебли. За этим занятием его и застиг оклик Джина.