Слова этого рогатого чуда тоже остались без внимания, сейчас Вернер напоминала сама себе канатоходца, идущего по леске над пропастью. Нельзя проявлять слабость. Нельзя недостойно себя вести. Нельзя выказывать расположение к какой-то, по мнению Сэйкрит, плебейке. Нельзя вызывать жалость. Нельзя демонстрировать дурной тон в беседе. И плевать на декорации и то, что все это - задумка матери, нельзя проявлять недовольство. Тысячи и тысячи правил, установленных благородными и главой рода, сковывали обычно жизнерадостную оторву именно в то, что окружающие видели изо дня в день. В закрытую, хмурую и неприступную глыбу гранита.
Но не смотря на развитие событий, Аэра, услышавшая ненавистное имя и вставшая в защитную низкую стойку, успела порадоваться. Чему? Да хотя бы тому, что мать не стала тянуть, иногда ожидание хуже самого наказания, страх перед грозной родительницей выматывал, выпивал силу и решимость. И если бы Сэйкрит ограничивалась физическим насилием. Но нет, изобретательность женщины не оставляла надежду выпутаться так просто. Ей обязательно надо было добить маленькие ростки дружбы, несмело показавшиеся на свет всего за каких-то три дня на этом острове. А сделать это проще, ударив по гордости Оружия и свободе костяной, теперь-то трещина между ними обязательно разрастется. "Недопустимо, чтобы наследница рода общалась с какой-то босячкой, рабыней", - аристократка знала о слабом месте MG, гордячка не простит свидетелям своего позора и будет их избегать. Да и то, что оторва, до сих пор играющая в благородство, сделала своими руками из барышни питомца, тоже ударит.
Готовься, не готовься, если твой противник невидимка, все без толку. Удар под дых скомкал боевую стойку, а следующие удары, посыпавшиеся со всех сторон, мотыляли Вернер-младшую как игривый щенок любимую игрушку. На открытых участках кожи вспухали отметины, грозящие в скором времени перерасти в черно-фиолетовые гематомы, но с губ еле удерживающейся на ногах упрямой девушки не сорвалось ни одного стона.
- Виновный в смерти наследника должен быть казнен, - Сэйкрит, словно ничего и не происходило, развернулась и принялась мерить шагами плитки, как строгий учитель перед доской. - И пусть будет рад, что дело произошло не в древности, когда вырезали три поколения того, кто осмелился поднять руку на наш род.
Здесь женщина метнула холодный взгляд прищуренных глаз на зеленоглазку. Клеменс как раз с помощью телекинеза вытащил пулю, засевшую неглубоко, и положил руки на рану. "Тварь, пусть ты и не темная, но я запомню тебя", - проигрыш какой-то соплячке жег уязвленное самолюбие, ведь столько сил было потрачено на воспитание машины убийства под именем Аэра.
- Пособников, вольных и невольных, тоже следует казнить, либо, в силу исключительных обстоятельств, заменить наказание на то, что предложит глава, - каблуки словно вбивали гвозди в крышку гроба, настолько мерно и пронзительно выстукивали незатейливый ритм. - И ты, дочь, создала неприятный прецедент, добровольно умерев. Кого мне наказывать? Тебя? Надеюсь, ты осознаешь свою ошибку и больше такого не повторится.
"Забавно, притащила самых нелюбимых. Демонстрирует, что раз ей не жалко свою кровь, так и их не пожалеет?" - когда ничего нельзя сделать, и остается только терпеливо переждать, в голову лезут посторонние мысли. Вот и сейчас неформалка, прикрывающая лицо и голову предплечьями, пыталась анализировать политику матери, стараясь отвлечься от боли. "Ладно, хоть не третья степень". Мать не стеснялась в средствах воспитания, за большие ошибки позволяя своему цепному псу переломать воспитанницу всю. Ведь магические умения лекаря позволяли исправить повреждения, с которыми обычного человека проще пристрелить.
Размышления прервал мощный удар по голове и темнота.
- Джисфрид! - в интонациях главы рода наконец-то можно было услышать хоть какие-то эмоции, она словно возмущенно, с оттяжкой стеганула воздух кнутом. Пару секунд тишины, и ей ответили.
- Не боооится. Гоордая. Убить. Сломать. Наг. Лооосссть, - в раздавшемся из ниоткуда голосе не было ничего человеческого, он даже говорил с запинкой, словно тщательно подбирая или облекая образы в понятные людям слова. Горловое шипение с каким-то клекотанием и присвистом, неправильно расставленные ударения, одни слова растянуты, другие быстрые, одним звуком, как брошенный в воду камень. Он был настолько чуждый этому миру, и в то же время всеобъемлющий своей низкой вибрацией, что простым звучанием мог вызвать табун мурашек у самых стойких.
- Ко мне, - словно подозвав собачку, нахмурилась Сэйкрит. - Клеменс?
- Да, я уже закончил, - потирающий ладони, будто они озябли, медик метнулся к лежащей Вернер и осмотрел кровоточащий висок, куда пришелся удар. Проверил пульс, оттянул веко и, удовлетворенный осмотром, деловито оглянулся на женщину. - Рассекающее, гематома, сотрясения нет. Убираем?
- Зачем задаете глупые вопросы? - аристократка чуть поморщила нос. - Это же лицо, конечно убираем. Еще не хватало, чтобы она ходила с вульгарным синяком на поллица. И вообще, сворачиваемся. Вызовите транспорт, сотрите досье, ну почему надо обо всем напоминать?
И все вокруг пришло в движение, доктор кинулся лечить, пара мужчин схватились за телефоны, остальные наконец-то убрали оружие, и уже ничего не напоминало о том, что где-то тут неподалеку присутствует нечто чужеродное, невидимое и чертовски злобное.
[nick]Aera Werner[/nick][status]Романтик в танке[/status][icon]https://cdn.discordapp.com/attachments/879960312848187402/1051499614756405248/Zr0CN.jpg[/icon][kst] [/kst]
- Подпись автора
